Безотносительно повышения пенсионного возраста, за бабушек немного обидно.
Потому что в этой картине мира, которую транслирует не один и не два человека, а половина моей ленты фейсбука, бабушка вообще не имеет права не хотеть сидеть с внуками. Вот нет такой опции. Она — некий пассивный ресурс, который государство пытается «утащить» у молодых родителей. Бесплатная нянька, потому что на платную не заработали.
И особенно любопытна отсылка к «историческому», к тому, что так якобы повелось испокон веку — хотя на помощь бабушек могла рассчитывать максимум пара поколений советских семей. Да и то «при непротивлении сторон». А вся воображаемая исконная посконность — она про крестьянский уклад, когда жили несколькими поколениями в одной избе, и родители, уходя на сенокос, оставляли младенцев, действительно, на старших детей и на бабушек.
Впрочем (те, чье детство прошло в деревне, знают), не рассчитывали особенно на бабушек, они старенькие, ни воды принести, ни попку обосранную помыть. Им самим, по деревенскому обычаю, полагается помогать.
То есть эта схема к нашей с вами реальности имеет не больше отношения, чем «Игра престолов». И коррозия института бабушек происходит не из-за пенсионного законодательства, а из-за того, что изменился мир.
Настоящие, не воображаемые, свободные и дикие бабушки могут хотеть сидеть с внуками.
А могут не хотеть.
А могут хотеть заниматься еще тысячей вещей — вышивать крестиком, читать детективы, учить французский язык, ходить на утреннюю зарядку, сажать редиску или стрелять в тире. Я знаю многих, у кого сама идея любых занятий с внуками вызывает уныние. Они, как могут, сопротивляются, но иногда поругивают себя за «эгоизм», а иной раз пытаются откупиться деньгами на няню.
Требовать от них пожертвовать (радостно и не сопротивляясь) последним отрезком своей активной жизни, чтобы «отвечать за процесс дошкольного воспитания», так же странно, как требовать, например, от человека «рожать побольше, любой ценой, потому что стране нужны высокие показатели рождаемости». Или работать сутками без выходных третий месяц подряд, потому что «нам, кроме тебя, некем больше дыры заткнуть».
Это довольно серьезные жертвы, истощающие. И не ради себя, а ради третьих лиц. Это не пакет апельсинов принести и даже не супчик один раз сварить.
Так что хорошо бы приносить их добровольно.
Я думаю, это такое продолжение идеи материнской жертвенности — когда мама, даже становясь бабушкой, остается объектом, который должен, должен, должен, который «недодал», или «недодаёт», и надо выколотить из него хоть что-нибудь ещё гневным аргументом: «Это же твои внуки, сердца у тебя нет, что ли?». Как будто наличие сердца автоматически накладывает на человека ответственность, как минимум равную родительской. А то и побольше.
В мире, где эмоциональные связи ценятся выше кровного родства, бабушка и дедушка всё меньше рабочие руки, и всё больше — люди, с желаниями и чувствами. Но современный мир ведь не становится современным в одно мгновение, и у многих сама эта мысль вызывает пока большую обиду, даже гнев.
В принципе, понятно желание молодых родителей разделить с кем-нибудь груз ответственности за детей. Но интересно, насколько легко смещаются в сторону пожилых родственников требования, которые, по-хорошему, должны быть адресованы государству. Про отсутствие нормальных пособий, садиков, участковых педиатров, детской инфраструктуры и безопасной среды.
И тем более понятно это беспомощное, детское желание прибежать к маме-бабушке и высказать ей за всё. Сказать, как в детстве: реши мои проблемы, сиди с моим ребенком, я не могу, не справляюсь, не рассчитал, мне надо работать, мне некуда его девать, мир вокруг не приспособлен для него!
Однако мама, она же бабушка, всегда имеет право сказать: «Мне жаль, мне тебя очень жаль, но нет».
Хотя принять это трудно.
Фото: unsplash.com