Меня тут приятельница спросила — а что, говорит, вы, психотерапевты, делаете, если человек не хочет говорить о себе? Речь шла о детях, как с ними разговаривать и не убить. И тут я задумалась. И думала, пока не съела случайно все варенье из вазочки. Потому что о чем же еще человек может говорить, кроме себя? И как? Когда мы пересказываем сплетни, мы говорим о себе. Когда мы рассказываем о детях, мы говорим о себе. Когда мы рассуждаем о политике, мы говорим о себе. Когда мы говорим о книгах и кино, мы говорим о себе. Когда мы говорим о родственниках, мы говорим о себе. Может быть, меньше всего мы говорим о себе, когда пытаемся СПЕЦИАЛЬНО говорить о себе. Тут, как назло, вылезают всякие автоматически заученные, где-то в детстве подслушанные формулировки, которые нас только путают. Когда мы молчим, судорожно сжимая пальцы, мы говорим о себе. Когда мы одеваемся и красимся, мы говорим о себе очень, очень много. Когда мы не красимся, мы тоже говорим о себе. Когда мы заинтересованно слушаем, мы говорим о себе. Когда мы двигаемся, мы говорим о себе. Когда мы пишем — о, тут мы просто выворачиваемся наизнанку. Иногда актуальнее, честно говоря, вопрос «как не слышать то, что люди, сами того не желая, рассказывают о себе». Особенно если ты просто зашел в магазин за рукколой и сыром. Или едешь в трамвае. А тяжелее всего, наверное, врачам и следователям. Фото: unsplash.com